В каждом повествовании о жизни и подвигах защитников нашей Родины неизменно звучат и обещания, и настойчивые призывы помнить, никогда не забывать о тех, кто принёс выстраданную победу. Эта настойчивость как будто оправданна, но вот результативна ли? Как проверить — помним ли мы? Если по словам — то безусловно, если по делам — то сомнительно. И тут, пожалуй, нужно прежде всего определиться с тем, что мы подразумеваем под самим словом помнить. «Толковый словарь русского языка» С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведова объясняет: «Помнить — сохранять, удерживать в памяти, не забывать. Память — способность сохранять и воспроизводить в сознании прежние впечатления, опыт, а также самый запас хранящихся в сознании впечатлений, опыта». То есть, запоминая, мы закладываем в кладовые своего мозга определённую информацию, которую можем извлечь при необходимости.
Однако, я уверена: ставить в один ряд память о прошлогоднем отпуске, вчерашнем завтраке и память о павших и выживших в той Великой войне мы не имеем морального права. На мой взгляд, помнить — это значит быть достойными их подвига. Подвигом я считаю готовность, осознанную готовность миллионов советских людей пожертвовать собой во имя победы. Советские солдаты не являлись бездумной толпой, страхом сбитой в воинские подразделения. Советские солдаты были частью единого советского народа, сделавшего свой осознанный выбор. Сделать выбор — эта задача во все времена стоит перед каждым человеком. И что выбрать — там, где честнее, или там, где сытнее и теплее, — каждый решает сам. Наши деды и прадеды выбирали честь и поэтому всеми правдами и неправдами уходили на войну. «Кто, если не мы?» — думали деревенские мужики, оставлявшие свою землю без хозяина. «Кто, если не мы?» — думали рабочие, чья «бронь» нужного на заводе специалиста освобождала их от службы в армии. Но они находили подростков, которые зачастую могли дотянуться до станка, лишь стоя на ящике, обучали их мастерству, оставляли вместо себя, а сами всё-таки уходили на фронт. «Кто, если не мы?» — думали безусые мальчишки, приписывая в документах год-два к своему возрасту, лишь бы попасть на войну. «Кто, если не мы?» — думали молоденькие девушки, становившиеся санитарками, снайперами, зенитчицами, прачками.
Те героические времена столь далеки от нас, что возникает соблазн дать простор не только историческим фактам, но и своему воображению. Чтобы избежать этого соблазна, предоставим слово непосредственному участнику событий, поэту-фронтовику А.Т. Твардовскому. Для Александра Трифоновича война началась в 1939 году. Сначала в качестве военного корреспондента он участвовал в походе наших войск в Западную Белоруссию. Затем оказался на советско-финской войне. А в 1941 году уже 30 июня прибыл на Юго-Западный фронт, с которым прошёл до Победы. Твардовский не просто прошёл дорогами войны. Он пропустил её через своё сердце, он заглянул в душу простого солдата и от имени этого безымянного солдата-героя, павшего за родину, обратился к живым в стихотворении «Я убит подо Ржевом», написанном в 1945 году.
Не слукавили
Мы в суровой борьбе,
Всё отдав, не оставили
Ничего при себе.
Всё на вас перечислено
Навсегда, не на срок.
И живым не в упрёк
Этот голос наш мыслимый.
………………………………
Я вам жить завещаю, —
Что я больше могу?
Завещаю в той жизни
Вам счастливыми быть
И родимой Отчизне
С честью дальше служить.
Горевать — горделиво,
Не клонясь головой,
Ликовать — не хвастливо
В час победы самой.
И беречь её свято,
Братья, счастье своё –
В память воина-брата,
Что погиб за неё.
Это обращение-завещание адресовано и нам с вами. Оправдываем ли мы надежды, возложенные на нас семьдесят лет назад?
Спустя три года, в 1948 году, А.Т. Твардовский напишет стихотворение «В тот день, когда окончилась война». Здесь он попытается определить природу памяти и придёт к выводу, что память — это проявление родства, обоюдной связи между ушедшими из жизни и живыми.
Но вновь и вновь
появится листва,
И наши дети вырастут, и внуки,
А гром пальбы
в любые торжества
Напомнит нам
о той большой разлуке.
И не затем, что уговор храним,
Что память полагается такая,
И не затем,
нет, не затем одним,
Что ветры войн
шумят, не утихая,
И нам уроки мужества даны
В бессмертье тех,
что стали горсткой пыли.
Нет, даже если б
жертвы той войны
Последними на этом
свете были,—
Смогли б ли мы,
оставив их вдали,
Прожить без них в своём отдельном счастье,
Глазами их не видеть их земли,
И слухом их
не слышать мир отчасти?
И, жизнь пройдя
по выпавшей тропе,
В конце концов,
у смертного порога,
В себе самих не угадать себе
Их одобренья или их упрёка?
Что ж, мы — трава?
Что ж, и они — трава?
Нет, не избыть нам
связи обоюдной.
Не мёртвых власть,
а власть того родства,
Что даже смерти
стало неподсудно.
Те из читателей, кто «родом из СССР», возможно, помнят признание поэта-трибуна революции В.В. Маяковского «Я себя под Лениным чищу». А, может быть, стоит и нам «почистить себя» перед памятью павших? Представить себя рядом со своим погибшим или умершим прадедом и попытаться понять, не стыдно ли смотреть ему в глаза. И если мы начнём искать оправдание своему выбору, своим словам и поступкам, значит, мы ошиблись, и что-то в своей жизни нужно менять. Это не страшно, ведь любую ошибку можно исправить. Советский писатель Чингиз Айтматов сказал: «Никто из людей не застрахован от неправильного, ложного шага. Но чтобы один ложный шаг не повлёк за собой другого, люди должны уметь сожалеть о содеянном, уметь раскаиваться. Никому, кроме человека, не дано раскаиваться. Раскаяние — это вечная и неизбывная забота человеческого духа о самом себе».
Пешкова Д.В., учительница русского языка и литературы средней школы с. Пешково